В костлявых оковах из перьевых лап,
С не тлеющей алою розой в руке,
Я снова увижу тот каверзный взор,
Улыбку, что вынесла мне приговор.
Не буду противиться страшной судьбе.
Мне волчие тропы знакомы давно,
Рогатые бесы чертили сей путь.
Там боли от долгой мольбы небесам.
Ослепший ребенок, без видимых ран,
В могиле почти, и назад не свернуть.
Взлетев над землею смеется гроза.
Ей точно знакомы те страхи души,
Которые дети, в рыданьях шепча,
В глазницах пустых черного палача,
Видели, робко желая: «Уйди»
Укутав резцами тонкую шею,
Зашив себе губы и выколов очи,
Душа улетела на крыльях без перьев,
Вопреки всем запретам и ликам поверьев.
Смогла, значит был человек непорочен.
